Евгения Гапчинская: Поставщик счастья №1
27 августа 2009 р.
Так называет себя одна из самых успешных украинских художниц. И, стоит заметить, небезосновательно: герои работ Евгении Гапчинской поднимают настроение в считанные секунды, дарят позитив и радость. Смешные и добродушные, жизнерадостные и светлые человечки, ангелочки, девочка Лиза, Наполеон — ее героев можно узнать с первого взгляда. Наивно-доброжелательные, бесхитростные и простодушные они притягивают чистотой и непосредственностью — почти забытыми в наш прагматичный век нравственными качествами.
Работы Евгении — в коллекции Лучано Паваротти, многих известных российских и украинских актеров, телеведущих и певцов. «Галереи счастья», в которых можно приобрести кроме картин, и сумочки, и подушки, и тарелки, и книжки открылись не только в Киеве, но и в Одессе, Днепропетровске, Донецке... Что ж, счастье, вопреки всему, шагает по планете…
С Евгенией мы встретились в галерее, где царит необычный дух детства — такого наивного и добродушного, где каждая картина готова рассказать свою маленькую историю и поделиться частицей своего счастья.
Традиционно принято считать, что бремя известности тяжело, а как относитесь к этому вы, ведь вас знают не только в нашей стране, но и за ее пределами?
Наверное, немного смешно, но бремени известности никак не ощущаю. Хожу в маркет, кафе, иногда, бывает, вижу, что перешептываются, узнав меня, иногда берут автограф. Но это мелочи, которые в моей жизни никакой роли не играют.
А мечтали ли, что когда-то станете известной художницей?
Нет. И мечты как таковой у меня никогда-то и не было.
Когда же возникло желание заниматься живописью?
Рисовала я всегда. Лет до двенадцати думала, что все рисуют так, как я — и это норма жизни. Годам к тринадцати начала осознавать, что это серьезное занятие, и стала задумываться, куда поступать учиться. Ведь в школу пошла в пять лет, и восьмой класс окончила в тринадцать, именно тогда и начала бредить художественным училищем, потому что поняла — это я умею в отличие от других делать лучше. Это был мой выбор.
А как проходило становление молодой художницы? Много ли приходилось работать?
Безумно много. Но тогда это казалось само собой разумеющимся. И потом это был тот период (четырнадцать-пятнадцать лет), когда девочки увлекаются мальчиками, красивой одеждой, косметикой. Я же, наоборот: только рисовала, рисовала и рисовала.
Когда нам задавали нарисовать нос, руку или стопу, я приносила целыми кипами картинки, хотелось заслужить похвалу, быть лучшей. Не помню, возможно, преподаватель нравился. Рисование — это такой предмет, который зазубрить или выучить невозможно. Хорошо рисовать будешь, если приучишь себя трудиться: все выполняют рисунок двадцать раз, а ты — восемьдесят. Рука должна запомнить, как правильно рисовать, и с каждым разом получаться будет все лучше и лучше.
Наверное поэтому я и не хочу, чтобы дочь пошла по моему пути. Ведь, если занимаешься живописью всерьез, она заполняет все твое жизненное пространство и время.
Есть ли работы того периода, которые вам дороги?
Да, они у родителей: сосны на закате, в буйные россыпи; любимый мой черный пудель; некоторые училищные работы.
Ваш путь от выпускницы художественного института до теперешней Евгении Гапчинской можно ли назвать тернистым?
Конечно, было нелегко. Но самое тяжелое — осознание своей профессиональной невостребованности, ощущение ненужности… Когда чувствуешь себя никчемным, слабым, беспомощным — никто не хочет брать на работу. Не хотела бы вернуться в тот период, но это необходимо было пережить. И потом, не было бы счастья, да несчастье помогло. Возможно, если тогда были бы деньги на оплату квартиры, еду и одежду, или если бы меня взяли маникюршей, может, все сложилось бы по-другому. А так от отчаяния вынуждены были что-то предпринимать и придумывать…
Ваши добродушные человечки сделали вас известной. А когда и где вы с ними познакомились?
В 2002-м году, когда переехала в Киев. Тогда сменила много работ, совершенно не связанных с искусством: была и менеджером, и декоратором, и в рекламном агентстве трудилась — много всего было. И вот, когда мы с Димой (мужем) поняли, что наконец-то, на все хватает — и квартиру оплатить, и одежду купить, и ребенка в школу собрать, — это стало огромным счастьем, осознание вернувшегося в семью покоя. Именно в этот момент захотелось нарисовать что-то для себя. Так все и началось.
Они у вас такие наивные, добродушные похожие на ангелочков…
Не продумывала их… такими они пришли в голову. Дима еще спрашивал, почему они такие лысенькие получаются, с пушком на голове. А я их как на экранчике увидела и ничего особо не придумывала.
Можно ли назвать эти образы главной темой вашего творчества?
Конечно, другого-то и нет. Меня иногда спрашивают: «Не хотите ли попробовать что-то новое или поменять?». Когда училась в Германии, все друзья были заняты современным искусством, и я с ними была в струе. Постоянно экспериментировали, составляли концепции… все это было эпатажное, кровавое, страшное, порезанное, глаза вылазят… Получается, что к тому, чем сейчас занимаюсь, пришла, над многим поэкспериментировав и многое перепробовав.
Возможно, тема скучная, но пока это то, что меня наполняет. А придумывать искусственно, как, например, артисты пробуют себя в разных амплуа, наверное, нелепо. Все равно будет видно: «Ага, попробовала. Понятно».
А сталкивались ли с подделкой своих работ?
Да. И поначалу это тревожило, расстраивалась, сейчас уже нет.
Чем-то можете объяснить сегодняшний спрос на детскую непосредственность и чистоту?
Это, наверное, из категории тех понятий, которые объяснить трудно или невозможно. Мои картины мне нравятся, каждую работу искренне люблю, и дома иногда ими любуюсь. Но почему другим нравятся, объяснить не могу. Ведь бывает трудно понять, почему люди любят друг друга.
Вы иллюстрируете детские книги, а над чем больше приходится работать — над заказными проектами или своими?
Больше времени уходит на свои работы, больше наслаждаюсь ими, помедленнее в них внедряюсь. Работа над издательскими заказами другая — целенаправленно продумываю образы для книги, где есть текст, делаю эскизы, обыгрываю какими-то красивыми деталями. Хотя не могу сказать, что иллюстрации делаю тяп-ляп, ведь бывают случаи, когда заказчик отказывается от выполненной работы. И потому картины нужно делать так, чтобы оставшиеся у тебя можно было возить на выставки. Я с таким же огромным удовольствием выполняю заказы для издательств, как и рисую для галерей. Своими картинами, правда, наслаждаюсь немного дольше.
Как много времени уходит от идеи до готовой картины?
От недели до месяца, поскольку невозможно перескочить какие-то этапы.
Традиционно считается, что автор оставляет в своих работах частицу души…
Чистая правда. В каждой работе — частичка моей души, а руки только послушно выполняют то, что вижу.
Есть ли у вас любимый образ?
Наверное, девочка с высокой прической на картине «Легче забыть сто поцелуев, чем один-единственный».
Тяжело ли расставаться со своими картинами?
Сейчас уже нет. Раньше, конечно, грустно было до слез. Теперь понимаю, когда-нибудь я уйду, а это все останется.
Где любите отдыхать?
В Париже (улыбается).
Чем привлекает этот город?
Фазанчиками, детками, парками, фонтанами, круасанами. Бессмысленно растворяясь, люблю наблюдать за течением времени, людьми… Три дня состояния Парижа и ты уже отдохнул. Дольше не могу — сразу хочется домой.
В чем заключается успех Евгении Гапчинской?
Только в работе. Очень важна честность в отношениях, если где-то соврал, это обязательно отразится на работе или испортятся отношения.
Есть, конечно, такие, о которых говорят: оказался в нужное время в нужном месте, но таких единицы. Другие хвалятся, мол, помог случай, но ведь этот счастливый случай приходится все равно приближать самому.
В чем ваше жизненное и творческое кредо?
Не считать слово «нет» ответом.
Автор: Беседу вела Наталья Белокур
